Крым. Сугдея (Судак).
История любви дочери архонта и пастуха.
Архонт разлучил возлюбленных.
Девушка выбросилась в бездну из окна
крепостной башни Кыз-Куле (Девичья башня).

Говорят, что в те времена, когда над Сугдеей господствовали греки,
эта башня уже существовала, и в ней жила дочь архонта,
гордая и неприступная красавица, какой не было в Тавриде.

Говорят, Диофант, лучший военноначальник Митридата,
тщетно добивался её руки, а местная знатная молодёжь не смела поднять на неё глаза.

Не знали, что девушка уже любила.
Любила простого деревенского пастуха, как казалось по его одежде.

Однажды дочь архонта пошла на могилу своей рабыни под скалой,
в лесу. Несчастная девушка, любимая прислужница ея,
сорвалась со скалы и убилась. По обычаю ее там и похоронили,
и по обычаю на могильной плите сделали углубление,
чтобы собиралась роса, и птицы, утолив жажду,
порхали над нею и пели усопшей песню рая.

Дочь архонта пошла прикормить птиц и увидела у могильной плиты пастуха.
Юноша задумался; благородное лицо его дышало грустью,
а кудри пышных волос смеялись встречному ветру.

Дочь архонта спросила , кто он.

- Как видишь, - пастух, а откуда и сам не знаю.
Смутно помню, чудную страну, высокия колонны, храм.
А был или не был там, - не знаю.

И девушка улыбнуласью Она тоже, как сон, вспомнила тот город
с колоннами, храмами и мавзолеями, откуда ее привезли
в раннем детстве.

Разговаривая, не заметили, как ушла грусть и пришла радость,
как не стало между пастухом и дочерью архонта разницы
их положений и как согласно стали биться их сердца.

С тех пор только прекрасным пастухом жила дочь архонта,
а пастух знал, что среди богов и людей не было его счастливее.

Плита стала алтарем, небесная роса сближала их с горной высью,
а песнь птиц казалась священным гимном любви.

Но как-то увидели их вместе и донесли архонту.
Вне себя архонт приказал схватить пастуха и бросить
его в каменный мешок под башней Кыз-Куле.

Прошло несколько дней, пока ветер донес до слуха обезумевшей
от горядевушки стон заключеннаго. Поняла она все,
и ночью спустилась по веревке в колодец и спасла любимого.

Без сознания лежал пастух на полу в замке царевны,
когда отворилась дверь и вошел архонт. Он гневно
поднял руку, но тотчас опустил ее. На груди юноши
он прочел знак, только ему одному известный, и узнал,
кто был пастух.

Молнией пронеслась в памяти битва двух городов,
плен его семьи и горе без границ, когда из плена
не вернулся его первенец.

Смертная бледность покрыла чело архонта.
Ужас овладел им. Но, придя в себя, он потребовал врача
и приказал спасти умиравшего.

- Я не хочу отравить печалью добрый порыв моей дочери.
Ты должен спасти его.

И юноша был спасен.

Вскоре отходил корабль в Милету.

Архонт приказал выздоравливающему готовиться в путь - отвезти
государственную запись.

- Через год, - сказал он тихо дочери, - корабль
вернется назад. Если твой возлюбленный не изменит тебе,
ты увидишь на мачте белый знак, и я не буду противиться
вашему счастью. Но если ты не увидишь этого знака,
ты не должна печалиться, что не отдала руку недостойному,
и ты должна обещать, без слез и возражений, отдать ее
Диофанту.

Отошел корабль с приказом вернуться через пол года
и с тайным наказом корабленачальнику оставить юношу
в Милете до следующего прихода корабля.

Потянулись серые дни, ползли как медленная черепаха.

Полную свободу дал дочери архонт, но свобода одиночества - самая
полная из всех, в то же время и самая тоскливая.

Заперлась дочь архонта в Девичьей башне и только
изредка спускалась к могиле, где впервые узнала пастуха.

Так прошло лето, на исходе был месяц сбора винограда, наступил листопад.

Стал чаще посещать страну бог туманов и по ночам являлся царевне
неясным стариком, седая борода котораго обвивала замок
и тонула где-то в морской дали, на серебристом отсвете луны.
Закрывал туман эту даль, и туманился взор девушки безотчетною
тоскою.

Однажды, когда проглянувшее солнце угнало туман в норныя
ущелья, сугдейцы увидели свой корабль, опускавший паруса у самой пристани.

Увидела его и дочь архонта, но не увидела на нем белаго знака.

Бледной, гордой и красивой как никогда, вышла она к рабыням и приказала
подать лучший хитон, лучшую тунику и диадему из опала и сапфира.
Одевая царевну, прислужницы удивлялись ея ушедшей от земли красоте.

- Теперь позовите Диофанта.

Вбежал влюбленный военноначальник Митридата по ступеням
башни Кыз-Куле, и, очарованный, бросился к ногам красавитцы.

- Слышал ли ты, Диофант, когда, как как любит греческая девушка.
Скажи Евпатору что ты сам это узнал.

И дочь архонта, сверкнув на чужеземца гордостью и красотой,
быстро подошла к арке окна и бросилась в бездну.

Легенду я слышал от бабушки Алены Ставровны Живневской,
из рода Ставра-Цирули.
Сугдея - Судак, древняя греческая колония Крыма.
Эта колония, в числе других, была в I-м веке до Р.Х. подчинена
власти Понтийского царя Митридата Диофантом, тем самым полководцем,
который построил Евпаторию, назвав город так в честь
своего государя, носившего прозвище Евпатора (т.е. от доброго отца).
Сугдейская крепость, судя по приписке к греческому
синаксарию (житию святых), писанному в XII-м веке (издан в 1863 г.,
арх. Антонионом), была построена в 212 г., но верхний замок
Кыз-Куле (Девичья башня) мог существовать и раньше
для обороны колонии, которую устроили здесь
выходцы из Милета.
Башня эта сохранилась и доселе.
По поводу углублений, которые встречаются на древних
могильных плитах, П. Кеппен замечает: "сказывают, что углубления,
которыя встречаются на древних надгробных камнях,
прикрывающих могилы девиц, выдалбливаются для того,
чтобы в них собиралась роса, могущая служить
к утолению жажды порхающих и поющих над
могилами птиц". ( Крымский сборник. О древностях
южного берега Крыма и гор Таврических. С.-Пб. 1837, 25)

Печатается по изданию: «Легенды Крыма», Н. Маркс. Выпуск первый. М., 1913.